Я все детство обожала добрую бабушку божий-одуванчик со стороны отца и не любила приезд с Украины той,
что со стороны матери, которая постоянно меня ругала. Конечно, ругала она не только меня, но облегчения это не приносило.
Я всегда думала, что мы с ней совсем разные.
Она не понимала и не понимает моего ухода с работы учителя из школы (ведь, если есть работа надо держаться, иначе ее не будет),
зачем мне магистратура в области рекламы (потому что профессии меняют глупцы, т.к. 5 лет учебы пропадут зря)
и считает, что всю дурацкую рекламу по телевизору сделала лично я (потому что, а кто же еще?).
Она спрашивает, что я буду делать со своими татуировками в старости, а я отвечаю, что наслаждаться.
Я не понимаю ее набожности (серьезно, она крестила мусор, который мы несли на помойку, чтобы Бог благословил наш поход)
и слепоты к массмедиа (все, что по телевизору показывают – правда. Всегда. Только так. Зачем государству что-то подстраивать и врать людям?).
И тут она приехала. Пару раз мы, конечно, уже успели с ней поссориться.
Я как всегда позвонила Сержу и, выслушав, он сказал:

- Конечно, вы ссоритесь. Вообще очень сложно, когда сталкиваются два исключительно правильных мнения.

А потом я сделала то, чего не делала никогда за все время общения с бабушкой. Я извинилась.
Осознание этого пришло ко мне неожиданно и застало врасплох.
Серьезно, я всю жизнь настаивала, спорила, убеждала, игнорировала, но я поняла,
что никогда не извинялась перед ней.
Мое извинение произвело фурор.
С ее плеч будто свалилась тяжесть всех тех лет, в течение которых она меня критиковала, ругала, тыкала в ошибки и обвиняла.
И в конце моря слез, ее ответного извинения и моего прощения.
Она улыбнулась.
Она улыбнулась мне такой светлой и доброй улыбкой, которая преобразила ее лицо:

- Внучка, ты в линзах ходишь, а какие у тебя на самом деле глаза?

Я посмотрела на нее и не смогла сдержать улыбки, осознав еще кое-что:

- Как у тебя, бабуль, точно такие же, как у тебя.